Не припоминаю, чтобы моя подруга, переехавшая год назад в Лондон, жаловалась на плохое отношение в школе к своей пятилетней дочери, которая не говорила по-английски.
Дочь тогда ни слова по-английски не говорила и не понимала.
Вместо этого вокруг девочки старались создать атмосферу терпимости и понимания её проблем. Учителя постепенно развивали в ребенке интерес к учебе и погружению в мир новых слов.
Эти образцово-показательные наставники ничего бы не добились без стремления Лизы общаться со сверстниками. Такое стремление у неё появилось потому, что одноклассники не исключали её из своей компании. С ней улыбались, спрашивали о чём-то и рассказывали свои новости, не обращая внимания на то, что девочка отвечает странным бредом на непонятном языке. Ни взрослые, ни дети не думали обидеть её или сказать родителям знакомые нам презрительные слова: «Понаехали здесь».
Сделали именно это: заняли рабочие места урожденных англичан, приобрели автомобиль, увеличив тем самым экологический ущерб Лондона. Ходят по английским улицам, ездят в метро, наводняют магазины, сидят в ресторанах — ведут обычную жизнь, в которой им не приходит в голову общаться на английском языке. Были и остаются русскими людьми: говорят на родном языке, соблюдают традиции понятные только нам и не чувствуют негатива из-за этого. А ведь подруга моя и ее муж, как и тысячи таких же наших мигрантов, являются настоящими гастарбайтерами. Да, они не метут улиц и не стоят за прилавками, но ведь слово образовано от латинского глагола… gastareРаботать — значит зарабатывать. Так поступают все.
В больших городах России трудятся люди, прибывшие из других регионов, но им часто не хватает понимания, терпения и толерантности со стороны местных жителей. В подавляющем большинстве случаев как мигранты, так и их дети сталкиваются с грубостью, пренебрежением и даже презрением.
Почему это происходит? Честно говоря, мне непонятно. Очень любим мы красивые фразы вроде «Любой труд почетен» или «Все люди братья», а на деле получается, что работа работе рознь, а человек человеку волк. В школе, что напротив моего дома, несколько лет работал сторожем таджик. В самой же школе и жил, а вместе с ним и ещё несколько семей, уехавших из Душанбе за лучшей долей. Сторож, кстати, был с высшим образованием. Говорил, конечно, с акцентом, но ведь и питерская речь отличается от московской. В общем, жили люди. Никому не мешали, никого не трогали. Работали на совесть: цветы сажали на клумбах, убирали территорию, следили за порядком, и детишки их естественно учились в этой же школе. Жизнь налаживалась. Но это им только так казалось.
Никто их не принимал. Просто терпели, терпели, да и не вытерпели. Детей начали дразнить, высмеивать и даже бить. Я уверена, что ничего подобного не случилось бы, если бы к директору школы толпами не шли «добропорядочные» взрослые граждане с просьбами убрать «чурок» из школы. «Ах, их стало слишком много! Ах, они не дают возможность нашим детям нормально учить родной язык!» Поверьте мне — филологу по образованию — язык и манеру говорить любой ребенок учит прежде всего в семье, и если вы говорите правильно, то никакие другие внешние обстоятельства не научат ваше чадо говорить по-другому.
Согласна с утверждением, что каждая проблема многогранна. Иногда дети мигрантов образуют общины и конфликтуют с другими. Такие случаи не новы: истории о столкновениях между жителями разных районов или улиц всегда были. «Ашки» не любят «бэшек», худые толстых, а белые черных. Любить труднее, чем ненавидеть, может быть поэтому. Любовь – это усилие, а душе хочется покоя.
История сторожа завершилась обычным увольнением. Родители нашли способ повлиять на директора школы, и людям пришлось вернуться к скромному существованию. Что скажут об России и россиянах? Вряд ли добрыми словами, и честно говоря, имеют полное право на это.
Из личного опыта. Няня девочек приехала из Нальчика. У неё нет высшего образования, она не говорит по-английски и не может помочь старшей дочери с уроками по этому предмету. Говорит она по-русски с акцентом. Но Римма — человек удивительно светлый, добрый, искренний, отзывчивый и правильный. Поможет моим детям вырасти хорошими людьми. А это, на мой взгляд, важнее любых книжных знаний.
Лариса Райт пишет романы о людях, переживших отчаяние и сумевших найти в себе силы жить дальше, создав для себя модель жизни, с которой они примиряются. В издательстве «Эксмо» вышел новый роман Ларисы Райт «Алая нить».
Недавно у няни случилась трагедия. В этот день рядом с ней оказались многие близкие люди, а другие постоянно звонили и искали способы помочь и поддержать ее. Нас раздражает клановость, бесит, что приезжает один и тащит за собой еще десяток. Может быть, все это раздражает нас потому, что мы стали сухими, скупыми на доброту и порядочность, перестали быть родственными и спешащими на помощь друзьям по первому зову? Возможно, я ошибаюсь. Но если бы это было не так, никому и в голову бы не пришло делить детей на детей гастарбайтеров и остальных.
Еще раз подчеркиваю: ребенок мигранта — ребенок работающего человека, ребенок, отец которого заслуживает уважения и похвалы. Но даже если бы не было у этого слова такого значимого перевода, дети всегда должны оставаться просто детьми. Не выбирали они, где и у кого родиться и как воспитываться. Говорю об этом, прекрасно осознавая, что изменение отношения в обществе маловероятно. Почему? Да потому что привыкли мы к тому, что слова «Сын за отца не отвечает» остаются просто словами, а на деле выходит наоборот. Привычка — вторая натура. И натура у большинства из нас, к сожалению, получается какая-то гаденькая. Не пора ли стать немного добрее?
Лариса Райт специально для «Клео»